Н.
И. Конрад. Япония. Народ и государство. Исторический очерк
2.
Эпоха сословно-аристократической монархии (645-1192 г.г.)
В 645 г. Япония превращается окончательно в государство: производится
"великая реформа" - "Тайка", как это звучит
в японизирован-ном китайском произношении двух китайских иероглифов
"Да" - великий, и "Хуа" - реформа, и это слово
становится официальным названием годов правления Котоку, т. е.
так наз. "нэнго", официальным обозначением годов царствований
отдельных властителей, на основании которых и велось летосчисление
впоследствии. Тайка - первое японское нэнго; до этого времени
обычай специально именовать годы царствований не существовал,
и лишь с этого момента он входит в силу и сохраняет свое непререкаемое
значение вплоть до наших дней.
Основным содержанием периода является образование, укрепление,
развитие и падение сословной аристократической монархии. Япония
из совокупности родов, принадлежащих к одному или двум родственным
племенам, превращается в государство монархического типа. Это
значит, что развитие племени, родового строя приводит - в силу
разных причин, к тому, что можно именовать уже определенно нацией
и в социальном, и в экономическом смысле. С этого времени, при
всем существовании, конечно, еще отдельных родов, мы имеем дело
с нацией, японским народом. С другой стороны, принимает окончательные
формы и сама организация верховной власти: вернее - впервые власть
Сумэра-но-ми-кото начинает рассматриваться, как верховная в полном
смысле этого слова. Из родового царька Сумэра-но-микото становится
монархом, царем - власть которого является в принципе единственной
на протяжении всей сферы территориального влияния его народа.
И, наконец, - и это наиболее характерный признак превращения,
величайшее его проявление - как весь государственный строй, так
и концепция верховной власти получают юридическую санкцию. Впервые
в Японии взамен обычного права появляется писанный закон. Япония
переходит к систематическому законодательству, охватывающему все
стороны ее жизни и быта. Наряду с этим устанавливается и регламентируется
и весь правительственный аппарат. Таким образом, и в социально-экономическом
отношении, т. е. в смысле междуродовой организованности и появления
первого сословного расслоения вместе с переходом к иным формам
совместного хозяйства, взамен изолированных; и в политическом
отношении, т. е. в смысле организации определенного государственного
строя с правительственным механизмом и верховной властью, простирающими
свое влияние на всю страну; и в юридическом отношении, т. е. в
смысле юридического вмешательства в образующиеся социальные, экономические
и политические явления, их юридической санкции, преобразовании
или ломке, - Япония со второй половины VII века выступает на совершенно
новый, сравнительно с прежним, путь и становится государством
во всей полноте значения этого термина.
Ко всему этому присоединяется и еще одно явление, также лучше
всего характеризующее это превращение: в Японии начинает существовать
городской быт и городское устройство. До настоящего времени Япония,
в сущности, городов не знала. Были поселения, обитаемые пункты,
но городов не существовало. Первый город, достойный этого имени,
был - Пара, первая столица эпохи, установившаяся с начала VIII
в. Так называемые резиденции царей до этого времени совершенно
не имели значения городов: это были временные их поселения, с
каждым царствованием переносимые на новое место. Такое периодическое
переселение, вызываемое, главным образом, чародейскими соображениями,
по связи с основной этической идеей синтоизма о "чистоте"
и "скверне", а отчасти и благодаря упрочивающимся влияниям
китайского народного даосизма, - препятствовало появлению сколько-нибудь
прочно заселенного места, которому легче другого - по своему значению,
как резиденции царя - можно было бы сделаться городом. Появление
городов относится лишь к этой эпохе, и это как нельзя лучше характеризует
те новые социальные, экономические и политические формы, которые
установились к этому времени. При этом первый японский город имеет
не столько значение укрепленного пункта, сколько политического
и торгового центра, и, в виду все же достаточной примитивности
самого государства, во все ближайшие века, мы знаем, собственно
говоря, один город - столицу. С развитием нового строя и его гипертрофией
в сторону культуры одного сословия, - мы сталкиваемся, в сущности,
даже с диктатурой одного города - "столицы" над всей
прочей страной - "провинцией". Так было в ту эпоху,
когда столица находилась в городе Хэйан, т. е. нынешнем Киото.
Но уже вскоре после начала этой эпохи в народном и общественном
сознании укрепилась эта антитеза - столицы и провинции.
По вопросу о гранях этой эпохи можно заметить то, что в общих
чертах они, конечно, ясны: с одной стороны - момент первого официального
превращения первобытной патриархальной монархии в организованное
сословное государство, в политический организм, что приурочивается
внешним образом к 645 г., году проведения "великой реформы"
- Тайка; с другой стороны - первое политическое выступление военного
сословия, приведшее к крушению этой аристократической монархии
и к замене ее военной империей. От момента политической организации
одного сословия - к моменту политической же организации другого.
От момента установления одной формы государственного устройства
- к моменту утверждения другой.
В виду этого, мне кажется наиболее правильным конечную грань эпохи
полагать также в моменте безусловно внешнего значения, но имеющем
за собой характер официального события: это возложение главным
вождем военного сословия Минамото Ёритомо на себя титула "Сэйи-тайсёгун",
соответствующего по принятой мною терминологии - званию императора,
в римском, т. е. основном смысле этого слова. Это провозглашение
имело место в 1192 г. и является официальной эрой нового государственного
политического устройства. Конечно, в смысле реального положения
вещей хронологические даты должны бы быть несколько изменены:
тот же Ёритомо уже после своей окончательной победы над второй
группировкой военного сословия, в лице дома Тайра, т. е. с 1185
г. был уже фактически властителем Японии, не принимая еще упомянутого
титула; и даже более того, - если исходить из существа дела и
искать моменты перехода действительной власти в руки воинского
сословия еще тогда, когда официальное государственное устройство
оставалось по виду прежним, то конечный пункт эпохи можно усматривать
в момент захвата главою первой военной группировки - Тайра Ки-ёмори
фактической власти со званием "верховного канцлера"
Дайдзё-дайдзин, т. е. в 1167 г. Однако, в виду принятой системы
разделения эпох по политическому признаку той или иной формы организации
государства, - я останавливаюсь на официальном моменте появления
такового - 1192 годе.
Само собой разумеется, что и эта эпоха 645 - 1192 г. г. далеко
неоднородна по своему внутреннему течению. События ее группируются
в отдельные циклы, которые образуют периоды, из которых эпоха
слагается. В основу деления в этом случае можно взять эволюцию
самого вновь организованного государства, что и приведет в результате
к установлению ее отдельных этапов.
Внутреннее
развитие эпохи сословно аристократической монархии можно было
бы представить в следующем виде:
" А. Период реформ (645-710).
" Б. Период абсолютной монархии (710-794).
" В. Период распада абсолютизма (794-859).
" Г. Период упрочения сословной власти (859-931).
" Д. Период сословной диктатуры (931-1069).
" Е. Период перманентного регентства (1069-1167).
" Ж. Период распада в части аристократического сословия (1167-1192).
А. Период реформ
Данный период, обнимая собой немногим больше полустолетия с 645
г. по 710, весь целиком занят работой по переустройству государства.
Наиболее характерным для него явлением представляется то, что
в данном случае мы имеем дело не только с органическим процессом
внутреннего развития и преобразования, но и с конкретным действием
внешних сил и обстоятельств. Сословная монархия образовалась под
огромным влиянием китайской культуры, в лице ее государственности
периода Танской династии. Как уже было упомянуто, еще в предыдущую
эпоху началось это вторжение на японскую почву континентальной
культуры. И через Корею, и непосредственно даже из самого Китая
в Японию хлынула волна китаизма, начавшая заполнять собою многие
стороны жизни японского народа. Разумеется, в ближайшую очередь
эту культуру восприняли верхи народной массы, т. е. будущее первое
сословие скорее других смогло применить эту культуру у себя и
использовать ее и для своего внутреннего роста, и для внешнего
укрепления. Процесс усвоения китайской культуры в значительной
степени и совпал с естественным образованием сословия, и очень
ускорил это образование. Родовые старейшины и их ближайшие родичи,
занимая доселе командующее положение в силу патриархального устройства
страны, теперь оказались и в культурном отношении гораздо выше
прочей массы своих соплеменников. Они усвоили их грамотность,
т. е. китайскую иероглифическую письменность, обогатили свои язык
новыми понятиями и терминами, заимствованными из высоко развитого
китайского языка; они воспитывались и в государственном смысле,
столкнувшись с китайскими теориями и образцами; их нравственный
уклад подвергся большим видоизменениям в силу ознакомления с этической
системой Китая: - словом, границы этого воздействия китаизма совершенно
не поддаются учету.
Китайская
культура оказалась самым мощным фактором социального и политического
развития и, совпав с внутренним развитием страны и народа, привела,
в конце концов, к образованию правильного государства. В области
чисто социальной - она содействовала превращению верхних слоев
японской родовой организации - из патриархальных в сословные;
содействуя их укреплению, она с другой стороны вносила и свое
нивелирующее влияние, соединяя элементы отдельных родов в одну
родственную и даже общую культурную массу, т. е. ускоряя процесс
образования первого сословия. В области государственной - она
вызвала переустройство всей организации по образцам Танской династии
и по принципам китайской государственной науки. В области экономической
- она двинула крупным шагом вперед примитивное хозяйство, обогатив
его целым рядом новых областей, особенно в сфере ремесла. В области
просвещения она дала Японии письменность и вызвала к жизни литературу,
быстро пришедшую в состояние расцвета; в области искусства благодаря
ей - впрочем, с помощью буддизма, - появилась японская архитектура,
скульптура и живопись. Исследователь этой полосы японской истории
должен иметь в виду прежде всего эту огромную роль китаизма во
всех областях жизни Японии и учесть ее соотношение с искони развивающимися
элементами культуры.
|