Стивен
Тёрнбулл. Самураи.
Военная история
На
рассвете на северном берегу появились самураи Тайра. Минамото
едва могли разглядеть их в утреннем тумане, но те выдали свое
присутствие боевым кличем. Минамото ответили, и авангард Тайра
на полном скаку ринулся на мост, прямо в зияющую посередине дыру.
Когда туман рассеялся, над быстрой рекой засвистели стрелы. Монахи
оказались хорошими лучниками. Их стрелы насквозь пробивали большие
деревянные щиты, установленные Тайра. Минамото Ёримаса снял шлем,
чтобы легче было натягивать лук. В глубине сердца он уже чувствовал,
что эта битва будет для него последней.
В этот момент самые нетерпеливые из отряда монахов ступили на
балки моста, желая схватиться с Тайра один на один. Первым перебрался
Тадзима, который швырнул ножны своего нанигата в реку и одиноко
возвышался посреди моста. Это сделало его мишенью одновременно
для всех лучников Тайра, однако одни стрелы отскакивали от его
доспехов, от других он уворачивался или отбивал их нанигата. За
это он получил прозвище "Тадзима Стрелорез". Вскоре
за ним последовал еще один монах. Это был Дзомё, который уложил
по меньшей мере двадцать шесть Тайра, одних стрелами, других нанигата,
мечом или кинжалом. За Дзомё шел Итирай Хоти, который был страшно
раздосадован тем, что Дзомё загородил ему весь проход по узкой
балке. Охваченный жаждой действия Итирай схватил Дзомё за основание
шлема, поставил ногу на балку, перескочил через Дзомё и вступил
в бой. Он дрался храбро, пока не пал, и тогда Дзомё отступил назад.
Он насчитал 63 стрелы, торчащие в его доспехах, как колючки дикобраза.
Бой на разобранном мосту продолжался большую часть дня, пока его
балки не скрылись под телами убитых. Одни пробирались на сторону
противника и возвращались с отрубленными головами. Другие, тяжело
раненые, бросались в воду. Монахи из Нара так и не появились,
но, поскольку сопротивление было столь яростным, командиры Тайра,
Томомори и Сигэхира (два сына Киёмори) и их дядя Таданори, стали
подумывать о том, чтобы совершить пятидесятимильный обход и перейти
реку по мосту у Сэта. Восемнадцатилетний самурай Асикага Тадацуна
с презрением отверг такое решение и предложил форсировать быструю
реку одновременно в нескольких местах. 300 самураев клана Асикага
готовы были последовать за ним, и он дал им несколько хороших
советов, которые приведены в "Хэйкэ моногатари":
"Возьмитесь за руки и переправляйтесь цепочкой. Если голова
коня скроется под водой, поднимите ее; если враг выпустит стрелу,
не хватайтесь за лук, чтобы сделать ответный выстрел. Наклоните
голову, и стрела скользнет по назатыльнику шлема, но не наклоняйтесь
слишком низко, иначе стрела попадет в отверстие на макушке".
Последнее замечание, очевидно, имеет в виду тэхэн, отверстие на
макушке японского шлема.
Издав боевой клич рода Асикага, весь отряд благополучно переправился.
Доблестный Тадацуна, промокший до нитки, первым ступил на южный
берег. Даже в этот захватывающий миг он не забыл о формальной
стороне поединка, привстал на стременах и громко объявил: "Я
- Асикага-но Тара Тадацуна из Симоцукэ, потомок в десятом колене
Тавара Тода Хидэсато, прославленного воина".
Закончив свою речь, он пришпорил коня и пробил себе путь до самых
ворот монастыря Бёдоин. В хронике того времени, "Адзума кагами",
сказано о нем следующее:
"Никогда уже не будет воина, подобного этому Тадацуна. Он
превосходил всех остальных в трех вещах, а именно: силой, которая
была равна силе сотни людей, голосом, который разносился на расстояние
в десять ри (около 25 миль), и зубами, которые были длиной в палец".
Основное войско Тайра было несколько пристыжено доблестью союзников,
и Тайра Томомори повел свою армию к берегу. На короткое мгновение
масса людей и коней буквально запрудила реку, вода поднялась и
опрокинула их, и самураев Тайра снесло течением. Большинство их
благополучно выбрались на берег, поскольку внимание Минамото было
отвлечено атакой отряда Асикага. Вскоре Тайра заставили противника
отступить к воротам Бёдоин. В суматохе принц Мотихито попытался
бежать к Нара, пока Ёримаса и его сыновья сдерживали натиск превосходящих
сил Тайра. Ёримаса был поражен стрелой в правый локоть и отступил,
а его младший сын Канэцуна держался против отряда самураев Тайра,
стремившихся заполучить голову старика. Стрела поразила Канэцуна
в голову, Накацуна, старший сын, тоже пал смертельно раненый,
однако они удерживали Тайра достаточно долго, и их отец успел
совершить то, что впоследствии стало считаться классическим образцом
харакири.
Самоубийство Ёримаса, хотя и не первое в истории Японии, поскольку
раньше его совершили "великан" Тамэтомо и еще десяток-другой
безвестных самураев, покончивших с собой в тот же день, было совершено
с таким изяществом, что стало примером самого благородного пути,
который потерпевший поражение самурай может избрать для ухода
из жизни. Пока его сыновья удерживали ворота, этот семидесятилетний
самурай спокойно написал прощальные стихи на оборотной стороне
боевого веера:
Как дерево сухое, с которого не снять плодов,
печальна жизнь моя была,
которой суждено пройти бесплодно.
Затем он кинжалом вспорол себе живот и вскоре скончался. Верный
слуга взял его голову, набил камнями и утопил в реке, чтобы она
не досталась жадным до подобных трофеев Тайра. Вслед за отцом
совершил ритуальное самоубийство его старший сын Накацуна.
Японский обычай харакири, первый пример которого продемонстрировал
Ёримаса, бесспорно, является единственной формой самоубийства,
которая по замыслу должна быть крайне болезненной. Столь устрашающей
была сама идея харакири, что в более позднее время сами самураи
свели ее к чисто ритуальному вонзанию в живот меча или кинжала,
в то время как верный секундант стоял наготове, чтобы отсечь жертве
голову. Имелась у харакири и позитивная, если можно так выразиться,
сторона, поскольку японцы верили, что вскрытие живота освобождает
дух самурая.
Перебив героев Минамото, Тайра устремились через Бёдоин и по дороге
на Нара в погоне за принцем, которого они настигли у входа в святилище
синто. Главный заговорщик погиб под градом стрел. Несколько часов
спустя из Нара вы-ступило 7 000 монахов-воинов, но, узнав о том,
что восстание подавлено, они быстро вернулись в свои храмы, а
торжествующие Тайра направились в Киото, неся перед собой головы
принца и сыновей Ёримаса.
Битва при Удзи 20 июня 1180 г. ознаменовала внезапный и трагический
конец первого этапа войны Гэмпэй. Призыв к оружию еще не дошел
до Минамото на востоке, а принц Мотихито уже был мертв и мятеж,
который он поднял, подавлен. Это преждевременное восстание едва
не положило конец существованию института монахов-воинов, ибо,
как только осела пыль после битвы при Удзи, Тайра Киёмори вознамерился
отомстить им. 19 декабря Тайра Томомори выступил в поход, чтобы
покарать Миидэра. Десять тысяч самураев Тайра атаковали монастырь
на рассвете. Монахи соорудили баррикаду из деревянных щитов и
поваленных деревьев, и битва продолжалась весь день, пока монастырь
не подожгли. Ущерб был не столь уж велик, не больше, чем сами
монахи наносили в дни своего расцвета, однако монастырям Нара
была уготована гораздо худшая участь, поскольку Кофукудзи и Тодайдзи
поддержали Мотихито, пусть даже их отряды и выступили слишком
поздно. Киёмори сперва попытался вступить в политический альянс
с гакусё, учеными монахами этих храмов, в надежде, что они повлияют
на своих мятежных сохэй. Но время для переговоров уже прошло.
Монахи ответили на послание Киёмори, избив посланца и насильно
выбрив ему голову, после чего он, испуганный и бледный, бежал
в столицу. К этому сохэй Нара добавили еще одно оскорбление: сделав
большую деревянную голову, которую они назвали головой Киёмори,
они пинками катали ее по двору.
|
