• Главная страница
• Архив новостей
• Карта сайта
• Официальные документы
• Мероприятия
• Участники
• История Феодальной Японии

• Культура

• Исторические битвы
• Исторические личности
• Материальная культура
• Читальный зал
• Прочее
• Доспехи
• Вооружение
• Костюм
• Аксессуары и предметы быта
• Доска позора
• Форум
• Контакты

 

 

 

________________

 

 

БИБЛИОТЕКА


Читальный зал


Стивен Тёрнбулл. Самураи. Военная история

 

Мори Мотонари, до тех пор не принимавший в событиях никакого участия, вдруг почувствовал, что долг обязывает его отомстить за господина. В течение последующих нескольких лет Мори втайне готовил заговор, выражая меж тем свое почтение Суэ и преклоняясь перед обретенной им властью. Помимо природной хитрости, у Мори было еще одно преимущество - три замечательных сына. Его наследником был Мори Такотомо, родившийся в 1523 г., который впоследствии умер раньше отца. Второго сына звали Мотохару. Он родился в 1530 г. и был усыновлен кланом Киккава. Такакагэ, который был двумя годами младше, был принят в другую семью - Кобаякава. Двое младших братьев, имевшие репутацию несравненных воинов, носили прозвище "Две Реки" (Рё-гава) - по одинаковым знакам в именах, данных им при усыновлении.


В 1514 г. Мори начал действовать, но, имея перед собой противника, способного выставить армию в 30000 человек, решил прибегнуть к военной хитрости. Вышло так, что кто-то из командиров Мори предложил укрепить остров Миядзима. На этом острове, известном также под именем Ицукусима, стоит святилище, некогда столь любимое кланом Тайра. Он находится примерно в 20 километрах к югу от Хиросима. С Миядзима связано одно старинное предание. Некогда существовало строгое религиозное правило, согласно которому остров Миядзима не должен быть осквернен ни рождением, ни смертью. На Миядзима до сих пор нет кладбища; мертвых хоронят на материке, а плакальщики подвергаются обряду очищения, прежде чем вернуться домой. Мори Мотонари прекрасно знал этот обычай, но был в достаточной мере скептиком, чтобы пренебречь религией и использовать остров в качестве потенциального троянского коня.


Итак, Мори построил на Миядзима крепость в непосредственной близости от знаменитого храма. В мае 1555 г. там был размещен гарнизон, и Мори стал публично оплакивать свою "глупость" - он, мол, построил такую крепость, которую с легкостью может захватить Суэ. Последний не замедлил отправить на остров флот джонок и почти без потерь занял Миядзима. Мори тем временем захватил другую крепость, стоявшую напротив, на другой стороне пролива, и таким образом отрезал Суэ пути к отступлению. Суэ оставил в крепости гарнизон в 500 человек, а остальную армию разместил на острове. Это, несомненно, было бы впечатляющей демонстрацией силы, если бы не то обстоятельство, что вся армия оказалась отрезанной на острове и что это положение было слишком похоже на положение осажденного.


Мори оставалось теперь только выбрать момент для внезапной атаки. Соотношение сил было пять к одному, однако внезапность было легко обеспечить, поскольку Суэ чувствовал себя чересчур уверенно и не позаботился выставить часовых. Темной дождливой октябрьской ночью солдаты Мори погрузились в лодки. Через пролив их перевозили пираты, которым Мори приказал вернуться после высадки войска, чтобы ни одна лодка не досталась отступающему противнику. Войско разделилось на две части. Один отряд, под командованием Мори, отца и сына, и другого сына, Киккава, доплыл до северной оконечности острова, чтобы высадиться на побережье, примерно в миле от лагеря Суэ. Другой отряд, около 1 500 человек, которыми командовал Кобаякава, прошел несколько миль вниз по проливу, а затем, когда крепость скрылась из виду, вернулся назад, чтобы на рассвете начать лобовую атаку одновременно с первым отрядом, который должен был атаковать с тыла. Внезапность была полной, под трубные звуки раковин самураи Мори сметали все на своем пути. Не найдя лодок для отступления, воины Суэ сотнями кончали с собой: одни бросались в воду, другие прибегали к традиционному харакири. Что же касается осквернения смертью, то Мори Мотонари проследил, чтобы остров очистили от крови. Боги, по-видимому, одобрили это, поскольку после победы на Миядзима семья Мори выдвинулась на первое место в западной Японии.


Читатель, вероятно, уже почувствовал, что с падением центральной власти вновь стал меняться или, во всяком случае, сделался разнообразнее сам характер военных действий. Война уже не сводилась только к подготовке кампаний и руководству сражениями. В арсенале самураев всегда хватало военных хитростей, но если во время войны Гэмпэй те, кто их применял, считались негодяями (каковыми они и были), то в "век войн" кинжал во тьме стал и законным, и необходимым средством. Война покинула поле боя и вторглась в частные покои. Для "новых людей" настольной книгой стали китай-ские военные трактаты, содержавшие инструкции по разведке, тайным убийствам и всем формам шпионажа. Самурай, даже если и не применял подобную тактику, вынужден был с ней ознакомиться, если хотел сохранить голову на плечах. Мори Мотонари заметил однажды: мудро поступает тот, кто никому не верит, даже близким родственникам. Мацуура, даймё острова Хирадо рядом с Кюсю, имел обыкновение держать в ванной комнате палицу. У Такэда Сингэна было два входа в уборную. Возможно, некоторые магнаты нанимали убийц, чтобы уничтожать врагов. Эти так называемые ниндзя представляют проблему для историков, поскольку источники того времени их почти не упоминают. В основе их ремесла лежали тайна и темнота ночи, и им можно было бы приписать многие случаи естественной на первый взгляд смерти.


Любопытным образом новые условия войны отразились на стиле вооружения. Кампании теперь продолжались гораздо дольше, чем прежде, что вызвало определенные проблемы, связанные с плотной шнуровкой доспехов. Автор XVII века Сакакибара Кадзан писал:
"... когда они пропитывались водой, они становились тяжелыми, и их нельзя было быстро высушить, так что летом их вес был обременителен, а зимой все это могло замерзнуть. Более того, никакая стирка не могла полностью избавить шнуровку от грязи, которая в нее проникала, так что во время долгих дальних кампаний она начинала дурно пахнуть, в ней заводились муравьи и вши, что плохо сказывалось на здоровье носящего такие доспехи".
Плотная шнуровка также задерживала острие копья, вместо того чтобы дать ему соскользнуть, не причинив вреда. Поэтому плотную шнуровку (кэбики одоси) заменили шнуровкой сдвоенными шнурами (сугакэ одоси). Дополнительным ее преимуществом было то, что такая технология позволяла оружейнику, у которого и так хватало заказов, сэкономить время. К тому же периоду относятся еще два нововведения. Первым было превращение забрала из простого набора пластин в металлическую маску, которая вскоре обрела черты человеческого лица и часто снабжалась колючими усами из конского волоса. Более простые виды доспехов превратились почти что в униформу. Чтобы облегчить узнавание на поле боя, к спине крепился небольшой флажок (сасимоно) с гербом или каким-либо иным знаком отличия.


Темой этой главы было гэкокудзё, подавление великих малыми, и действительно, из всех социальных групп за годы этой столетней войны больше всего выиграло крестьянство. Его процветание неожиданно стало жизненно важным вопросом для даймё, поскольку те нуждались в продовольствии и личном составе для своих армий. Если с какой-то группой крестьян плохо обращались, им достаточно было пересечь границу провинции, и там они могли спокойно обрабатывать поле бывшего врага. То было время великих возможностей для воинов низшего сословия. Обладавший военными талантами асигару мог дослужиться до очень высокого ранга, поскольку замкнутого самурайского сословия, способного задержать его продвижение, уже не существовало. Ранг можно было обрести, также как и как землю, добычу или фамилию. Каждый асигару японской феодальной армии носил маршальский веер в своем ранце.
Другой крайностью социальной жизни того злосчастного времени был полный упадок государства. Институт императорской власти потерял всякое значение. Пока шла война, доходы с императорских владений не поступали, и трон полностью обанкротился. Когда в 1501 г. умер император Го-Цути-Микадо, двор даже не мог его похоронить, а коронацию его преемника отложили на двадцать лет из-за нехватки средств, пока это не стало возможным благодаря подарку монахов икко. Император Го-Нара (1527-1532) жил в деревянной хижине вместо дворца, и дети лепили пирожки из грязи у его дверей. Чтобы добыть денег, он продавал прохожим автографы; рассказывают, что императорская трапеза состояла из рисовых пирожков и собачьего супа. Финансовое положение сёгуната было немногим лучше, и хотя этот институт уже давно утратил реальную власть, он все еще привлекал честолюбцев. Чтобы обрести жалкий титул сёгуна или чтобы контролировать своего ставленника на этом посту, люди готовы были убивать собственных отцов.


В заключение скажем, что к середине XVI века политическая раздробленность в Японии была сильнее, чем когда-либо за всю историю этой страны. Никакого центрального правительства больше не было, а военачальники непрерывно сражались за свои маленькие царства, то заключая союзы, то предавая друг друга. Между ними было зажато несколько сотен менее значительных семей, занятых в основном таким почтенным делом, как кража чужих земельных владений. Тем не менее в течение последнего десятка лет или около того семена процесса, вернувшего стране мир, уже стали давать всходы. Этому процессу и будет посвящена следующая глава.

 

<<<<<<<Предыдущая страница _______ Следующая страница>>>>>>>>

 

Оглавление