Эйдзи
Ёсикава Честь самурая
Сэссай считал Ёсимото взбалмошным и своенравным ребенком, поэтому
тревожился за его судьбу. Он относился к Ёсимото так, как сам
Ёсимото к своему легкомысленному сыну. Сэссай чувствовал, что
Ёсимото, тяготясь его присутствием, старается под предлогом болезни
удалить от дел своего наставника. Монах по прежнему хотел помочь
князю в военных и государственных заботах. С весны этого года
он не пропустил ни одного из десяти советов, состоявшихся в Мандариновом
павильоне. Он участвовал в них больным.
Выступить ли сейчас или на некоторое время отложить задуманное?
Этот вопрос предстояло обсудить сегодня, и от этого решения зависело
величие или падение клана Имагава.
Совет, которому суждено было изменить порядок управления всей
страной, проходил под пение цикад в обстановке глубокой секретности.
А когда цикады на мгновение умолкали, снаружи доносилась неторопливая
поступь стражей.
- Ты расследовал то, о чем мы говорили на последнем совете? -
спросил Ёсимото у одного из военачальников.
Тот, разложив на полу бумаги, начал подробно излагать их содержание.
Это был доклад о военной и хозяйственной мощи клана Ода.
- Его клан считается маленьким, однако в последнее время заметно
окреп. - Он показал Ёсимото рисунки и схемы. - Овари считается
единой провинцией, но на ее восточной и южной границах есть крепости,
подобные Ивакуре, которые заключили союз с вами, мой господин.
Есть там и люди, являющиеся вассалами Оды, но не безраздельно
преданные интересам клана. Следовательно, под властью Оды сейчас
находится не больше половины территории Овари.
- Понятно, - сказал Ёсимото. - Мелкий клан, что с него взять!
Сколько воинов они могут выставить?
- Если принять владения клана Ода за две пятых всей провинции
Овари, то с такой площади можно собрать до ста семидесяти тысяч
коку риса. Десять тысяч коку кормят двести пятьдесят человек,
значит, войско Оды не превышает четырех тысяч воинов. Если вычесть
гарнизоны, которые всегда остаются в крепостях, то получится три
тысячи человек.
Ёсимото неожиданно рассмеялся, колыхаясь полным телом и прикрывая
рот веером:
- Три или четыре тысячи? Этого едва ли хватит на то, чтобы удержать
целую провинцию. Сэссай утверждает, что главный враг на пути к
столице - клан Ода, и вы мне только и твердите о его опасности.
Каким образом три четыре тысячи воинов могут противостоять моей
армии? Не составит труда раздавить их единственным ударом.
Сэссай ничего не ответил, промолчали и остальные. Все поняли,
что Ёсимото остался при своем мнении. Замысел готовился в течение
нескольких лет, и целью военных приготовлений клана Имагава был
поход на столицу и захват власти над всей Японией. Время настало,
и Ёсимото горел желанием осуществить задуманное.
На нескольких предыдущих советах, на которых говорили о наступательных
действиях, конечная цель отчетливо не упоминалась. Умолчание означало,
что в узком кругу лиц, имеющих влияние и власть, кто то считал
преждевременным поход в столицу. Этим человеком был Сэссай. Не
ограничиваясь разговорами о несвоевременности выступления, он
вмешивался в вопросы управления провинцией. Он открыто не осуждал
намерения Ёсимото объединить всю страну под своей властью, но
и не высказывался в поддержку этого плана.
- Имагава сейчас - самый процветающий и могущественный клан, -
однажды сказал монах Ёсимото. - Если когда нибудь род сёгунов
Асикага пресечется, новым сёгуном станет человек из клана Имагава.
Тебе, Ёсимото, следует с сегодняшнего дня готовить себя к великому
призванию.
Именно Сэссай научил Ёсимото мыслить масштабно: не сидеть в своем
замке, а стать правителем провинции, потом - правителем десяти
провинций и в конечном итоге - правителем всей страны.
Самураи растили сыновей, внушая им мысль о великой миссии клана.
Все видели в этом единственную надежду на спасение. Войско Ёсимото
крепло с той поры, как Сэссай вошел в военный совет. Шаг за шагом
Ёсимото поднимался по лестнице, ведущей к верховной власти. Сейчас
Сэссай переживал противоречие между двумя ролями - наставника
в великих делах и советника в конкретных обстоятельствах, - и
намерение Ёсимото объединить всю страну под своим началом тревожило
его.
"Он не из тех, кто способен с этим справиться, - думал Сэссай.
Наблюдая, как с годами Ёсимото становится самоувереннее, Сэссай
все недоверчивее и осторожнее относился к нему. - Ёсимото достиг
уже своей вершины. Он не способен на большее. Необходимо отговорить
его от завоевательного похода". Сэссай не надеялся, что Ёсимото,
возгордившийся неизменными успехами, откажется от заветной мечты.
Наставления и возражения Сэссая князь мгновенно отвергал, воспринимая
как проявление старческой немощи. Ёсимото не сомневался, что страна
готова упасть к его ногам.
"Следует немедленно положить конец глупым фантазиям Ёсимото",
- решил Сэссай. Он разочаровался в своем питомце. На военных советах
он едва сдерживался, чтобы не выразить негодования.
- Какое же сопротивление ожидает меня, когда я выступлю на Киото
с объединенными силами Суруги, Тотоми и Микавы? - переспросил
Ёсимото.
Он рассчитывал на легкий поход без кровопролития, исходя из бедственного
положения провинций, которые лежали на пути в столицу, и уповая
на успех в сложной политической игре с их правителями. Если и
быть сражению, то первое произойдет со слабыми войсками провинций
Мино и Оми. Главное же сражение предстоит, вероятно, в Овари с
кланом Ода. Ода не внушали опасений, но их клан нельзя склонить
на свою сторону или подкупить.
Ода, скорее всего, окажутся врагами, и даже серьезными. Кланы
Ода и Имагава уже сорок лет враждуют друг с другом. Стоило одной
стороне взять вражескую крепость, как вторая тут же овладевала
крепостью соперника. Один клан сжигал дотла город, второй в ответ
предавал огню десять деревень. Со времен Нобухидэ, отца Нобунаги,
и деда Ёсимото враждующим кланам суждено было хоронить своих мертвецов
в приграничной полосе.
Когда слухи о намерениях Имагавы достигли Киёсу, в замке начали
срочные приготовления к тяжелой обороне. Ёсимото отвел клану Ода
роль показательной жертвы для всеобщего устрашения, и он продолжал
подготовку к молниеносному и сокрушительному разгрому давних соперников.
Сегодня состоялся последний военный совет. Сэссай, Иэясу и оруженосцы
покинули Дворец. Стояла глубокая ночь, и во всем Сумпу не горело
ни огонька.
- Остается лишь уповать на богов и Будду, чтобы они ниспослали
князю удачу, - обреченно пробормотал Сэссай. - Холодно, - пожаловался
монах, хотя ночь была теплой.
Позже люди говорили, что здоровье старого монаха резко ухудшилось
после того ночного совета. Вскоре он оставил этот мир. Сэссай
тихо умер в одиночестве, глубокой осенью. Смерть его осталась
незамеченной.
В середине
зимы стычки на границе поутихли. В эту пору, как правило, серьезные
боевые действия не ведутся. Время летит быстро, и на полях уже
высоко поднялся озимый ячмень. Облетел вишневый цвет, и запах
свежей листвы напоил воздух.
В начале лета Ёсимото отдал приказ своему войску выступить в поход
на столицу. Люди застывали в изумлении при виде многочисленной
и великолепно оснащенной армии Имагавы. Жители маленьких и слабых
провинций затрепетали от страха. Приказ был кратким: "Препятствующие
продвижению войска подлежат уничтожению. Содействующие продвижению
войска будут вознаграждены".
Удзидзанэ, наследник Ёсимото, после праздника мальчиков был назначен
правителем Сумпу, и на двенадцатый день пятого месяца главная
армия под радостные крики толпы выступила из города. Великолепные
воины, блеском снаряжения затмевавшие солнечный свет, двинулись
на столицу. Штандарты, знамена, флаги, оружие, доспехи выглядели
живописно. Войско насчитывало около двадцати шести тысяч человек,
но Ёсимото распустил слухи о том, что в строю у него сорок тысяч
воинов.
Передовые войска Имагавы пятнадцатого числа взяли пограничный
город Тирю, через два дня вошли в Наруми, обратив в пепелище большинство
деревень в этой части Овари. Погода стояла ясная и теплая. Посевы
ячменя и цветы на лугах были вытоптаны. В синее небо вздымались
столбы черного дыма. Со стороны Оды не раздалось ни единого выстрела.
Крестьянам заранее велели перебраться во внутренние районы провинции,
захватив с собой все имущество.
- Похоже, и крепость Киёсу окажется пустой!
Пешим воинам Имагавы - и рядовым, и командирам - нелегко было
идти с тяжелым вооружением по брошенной равнине под жарким солнцем.
В этот вечер вокруг зажженных фонарей крепости Киёсу царила тишина.
Их зажгли в ожидании яростной ночной бури. Горожане не получили
распоряжений из крепости. Они не знали, спасаться ли бегством
или готовиться к осаде. К ним никто не обратился даже с простым
словом ободрения. Купцы, как обычно, открыли лавки. Ремесленники
занялись своим ремеслом, крестьяне вышли в поле, хотя движение
по здешним дорогам прекратилось несколько дней назад.
Люди в городе чувствовали себя покинутыми, и вместо новостей поползли
слухи.
- Говорят, что Имагава Ёсимото идет на запад с войском в сорок
тысяч.
- Как князь Нобунага собирается защищать город?
- Это невозможно. Воинов у нас вдесятеро меньше.
С особым интересом жители наблюдали за военачальниками, проезжающими
один за другим по городу. Одни вроде бы покидали крепость, отправляясь
туда, где им предстояло держать оборону. Другие зачем то въезжали
в крепость.
- Верно, спорят, сдаться или принять бой, поставив под угрозу
судьбу клана.
Простые люди, не зная планов своего князя, не ошибались. Действительно,
жаркие споры продолжались в крепости несколько дней. Участники
каждого совета делились на два лагеря.
Сторонники "безопасного решения вопроса", заявляя, что
"судьба клана превыше всего", настаивали на сдаче на
милость Имагавы. Князь Нобунага принял свое решение.
Он созвал военный совет только для того, чтобы объявить свою волю,
а не для выслушивания пререканий сторонников отчаянной обороны
и спасителей Овари любой ценой. Услышав приказ Нобунаги, многие
из его подчиненных с облегчением разъехались по своим крепостям.
Киёсу после совета оставался тем же мирным городом, и количество
воинов на его улицах не увеличилось. Нобунага, однако, нынешней
ночью не раз поднимался из постели, чтобы выслушать донесения
гонцов.
На следующий вечер, сразу после ужина, Нобунага прошел в главный
зал на очередной военный совет. В нем участвовали военачальники,
которые все еще оставались при нем. Сподвижники Нобунаги не спали,
и их осунувшиеся лица были полны решимости. Вассалы, не приглашенные
на совет, собрались в двух соседних с залом комнатах. Вассалы
высокого ранга находились в непосредственной близости к главному
залу. Люди вроде Токитиро пристроились на дальних подступах к
залу. Третью ночь они сидели на своих местах в тревожном молчании.
Глядя на горящие повсюду фонари, некоторые невольно вздыхали,
думая, что сидят на похоронах.
Время от времени по анфиладе комнат проносился гулкий смех. Смеялся
только Нобунага. Сидящие в дальних комнатах не знали причины веселого
настроения князя, но смех повторялся, подбадривая всех.
Внезапно из коридора донеслись торопливые шаги очередного гонца.
Сибата Кацуиэ, который должен был зачитать донесение князю, побелел
как мел.
- Мой господин! - с трудом выговорил он.
- В чем дело?
- Поступило четвертое донесение из крепости Марунэ.
- И что же?
- Имагава, похоже, сегодня вечером выйдет к Куцукакэ.
- Вот как? - Нобунага отсутствующим взглядом блуждал по резным
деревянным балкам.
Он, вероятно, и сам не знал, что делать. Люди, привыкшие во всем
полагаться на него, растерялись. И Куцукакэ, и Марунэ принадлежали
клану Ода. Если небольшие, но стратегически важные крепости не
устоят, то ключи к долине Овари окажутся в руках у противника,
который совершит быстрый бросок на крепость Киёсу.
|
