Эйдзи
Ёсикава Честь самурая
Кохэита не сдавался. Отбросив обрубок, он рванулся вперед, но
Ёсимото, упав на колени, ударил его мечом по бедру. Прекрасный
меч Ёсимото высек искры, разрубая латы, и нога Кохэиты треснула,
как переспевший плод граната. Кость блеснула в открытой ране,
и Кохэита повалился на спину, а Ёсимото рухнул ничком, ударившись
шлемом о землю. Едва он поднял голову, как раздался новый клич:
- Меня зовут Мори Синскэ!
Мори сзади схватил Ёсимото за голову, и противники покатились
по земле. Нагрудная пластина Ёсимото слетела, и кровь заструилась
из раны, нанесенной Кохэитой. Подмятый Ёсимото откусил Мори указательный
палец на правой руке. Когда Ёсимото обезглавили, белый палец Мори
торчал у него из красных губ, стиснутый искусно вычерненными зубами.
"Победили
мы или проиграли?" - недоумевал Токитиро, тяжело дыша.
- Эй! Где мы? - спросил он у одного из воинов, но никто не мог
ответить на этот вопрос.
В отряде Токитиро не осталось и половины, но уцелевшие находились
словно в дурмане.
Дождь кончился, ветер утих. Тучи рассеялись, солнце сияло. Буря
улеглась, и ад, в который превратились склоны Дэнгакухадзамы,
исчез. Молнии отсверкали, и как ни в чем не бывало запели цикады.
- Стройся! - приказал Токитиро.
Токитиро пересчитал своих воинов, из тридцати осталось семнадцать
человек, причем четверо были из другого отряда.
- Кто ваш командир? - спросил он у них.
- Тояма Дзинтаро, господин. Мы сражались на западном склоне холма,
я оступился и потерял свой отряд. Увидев, как ваши воины гонят
врага по склону, я присоединился к ним.
- Ясно. А ты?
- Мне казалось, что я сражаюсь со своим отрядом, а потом вдруг
вижу вокруг ваших воинов.
Токитиро не стал расспрашивать остальных. Не только отдельные
воины в пылу сражения потеряли командиров, отряд Токитиро отделился
или отстал от всего войска и полка лучников Матаэмона, которому
был придан, так что юноша не представлял, где находится сейчас.
- Похоже, сражение закончилось, - пробормотал Токитиро, ведя воинов
в обратном направлении по дороге, по которой они недавно сюда
пришли.
Мутные потоки с гор заливали дорогу. Увидев груды мертвецов на
склоне холма, Токитиро удивился тому, что остался в живых.
- Должно быть, победа за нами! Смотрите! Вокруг трупы самураев
из клана Имагава!
По направлению цепочки тел можно было судить о том, куда бежал
неприятель.
Воины Токитиро, оглушенные шумом сражения и слишком уставшие,
не имели сил затянуть победную песню.
Маленький отряд заблудился. На поле сражения внезапно воцарилась
полная тишина, а ведь это могло означать и то, что воины Нобунаги
перебиты до последнего человека. В любое мгновение можно оказаться
в окружении и погибнуть.
Наконец они услышали победные кличи с холма, от которых содрогнулись
земля и небо. Звучали они на родном наречии Овари.
- Победа! Победа!
Токитиро побежал туда, откуда раздавались крики. Его воины, только
что падавшие с ног от усталости и отчаяния, мгновенно приободрились.
Не желая отставать, они заковыляли за Токитиро.
Пологая гора, высившаяся за холмом Дэнгакухадзама, называлась
Магомэяма. Черная толпа воинов в крови и грязи заполняла пространство
от холма до деревни. Битва закончилась, и люди разбрелись кто
куда. Над толпой промокших насквозь воинов поднимался густой белый
пар.
- Где полк господина Асано?
Токитиро с трудом пробился к полку, которому принадлежал его отряд.
На каждом шагу он невольно задевал чьи то окровавленные доспехи.
И хотя перед битвой он поклялся сражаться не жалея жизни, сейчас
Токитиро чувствовал себя пристыженным. Он не совершил ничего,
что заслуживало бы уважения соратников.
Только оказавшись в своем полку, Токитиро понял, что клан Ода
победил. Оглядывая окрестности с вершины холма, он удивился тому,
что нигде не было видно отступающего врага.
Нобунага, грязный и окровавленный, стоял на вершине, крепко сжав
кулаки. В нескольких шагах от него воины рыли большую яму. Каждую
отрубленную голову врага выставляли напоказ, а потом бросали в
яму.
Никто не молился за упокой душ, но ритуал соблюдался. Воины хоронили
своих врагов. И головы, сброшенные в яму, должны были служить
уроком тем, кто остался в живых с надеждой отомстить.
Постоянно сталкиваясь с загадкой жизни и смерти, самурай не может
не задумываться над тем, что значит быть воином. Никто не молился
вслух, но руки у всех были молитвенно сложены. Когда над ямой,
заполненной доверху отрубленными головами, насыпали курган, в
небе вспыхнула яркая радуга.
Пока воины любовались прекрасным зрелищем, в лагерь вернулись
разведчики из окрестностей Одаки.
Передовым отрядом войск Ёсимото в Одаке командовал Токугава Иэясу.
Помня, сколь искусно Иэясу взял штурмом крепости Васидзу и Марунэ,
Нобунага настороженно относился к нему.
- Весть о гибели Ёсимото повергла войско Токугавы в панику. Разослав
лазутчиков во все стороны для выяснения действительного положения
дел, Токугава вскоре взял себя в руки. Сейчас они готовятся к
ночному отступлению в Микаву и, похоже, не собираются навязывать
нам бой.
Нобунага выслушал донесения лазутчиков.
- Прекрасно! Мы тоже отправимся домой, - торжественно объявил
как всегда непредсказуемый князь.
Солнце не село, и чуть поблекшая радуга стояла в небе. К седлу
Нобунаги была приторочена одна отрубленная голова. Разумеется,
она принадлежала великому Имагаве Ёсимото.
Войско Оды подъехало к вратам храма Ацута. Нобунага спешился и
вошел в святилище, а его военачальники и рядовые воины, как один,
простерлись ниц перед главными воротами. Фонари в храмовой роще
наполняли ее алым свечением.
Нобунага, подарив храмовой конюшне священного коня, поспешил в
путь. Доспехи казались ему невероятно тяжелыми, но, пришпоривая
коня на залитой лунным светом тропе, он ликовал так, словно тело
его обременяли не доспехи, а ласкал тончайший шелк летнего кимоно.
В Киёсу было настоящее столпотворение. Каждый дом украшали фонарики,
на перекрестках пускали шутихи. Старики, дети и даже юные девушки
высыпали на вечерние улицы, восторженно встречая победоносных
воинов.
По обочинам дороги стояли толпы зевак. Женщины выискивали в торжественной
процессии к воротам крепости мужей. Старики окликали сыновей,
а девушки ждали встречи с возлюбленными. Толпа неистово приветствовала
своего князя, силуэт которого величаво темнел на фоне вечернего
неба.
- Князь Нобунага!
Нобунага был каждому дороже собственных детей, мужей и возлюбленных.
- Полюбуйтесь головой великого князя Имагавы! - крикнул Нобунага,
сидя в седле. - Этот подарок я привез всем вам. Конец неприятностям
на наших границах. Спокойно занимайтесь своими делами. Хорошо
работайте и весело отдыхайте!
В крепости Нобунага сразу же кликнул старую служанку:
- Саи! Саи! Поскорее мыться! И поесть приготовь!
Нобунага вскоре объявил о награждении ста двадцати воинов. Дела
и подвиги каждого из них, вплоть до самых низкостоящих, не ускользнули
от его всепроникающего взора.
- Инутиё дарую прощение и право вернуться к нам на службу, - объявил
он.
Войско уже находилось в крепости, и только Инутиё в ожидании княжеского
решения стоял за воротами. Ему немедленно передали волю Нобунаги.
Токитиро не получил ни похвалы, ни награды, он, правда, ни на
что и не рассчитывал. Он обрел в этот день нечто более ценное,
чем жалованье в тысячу канов. Впервые в жизни он лицом к лицу
увидел смерть, он сражался, он выстоял и, издалека наблюдая за
князем, убедился, что Нобунага прирожденный воитель.
"Я получил хороший урок, - думал Токитиро. - Второй счастливчик
после князя Нобунаги это я!" С этого дня Токитиро стал относиться
к князю Нобунаге не только как к властелину провинции и своему
повелителю. Он, почитая князя своим негласным наставником, пытался
перенять лучшие стороны его натуры.
ПОСРЕДНИК
Последнюю
неделю Токитиро томился от скуки. Вскоре ему предстояло сопровождать
Нобунагу в тайной поездке в одну из отдаленных провинций, а пока
надлежало, сидя взаперти, готовиться к этому путешествию. Они
должны были отбыть через десять дней, и Токитиро оставалось лишь
ждать назначенного срока.
Он гадал, почему так много тайн вокруг предстоящей поездки. Куда,
интересно, они отправятся?
Глядя на солнечные зайчики, прыгающие по забору, Токитиро вспомнил
о Нэнэ. Ему приказали без крайней необходимости не покидать дом,
но, когда подул вечерний ветерок, Токитиро оказался перед домом
Матаэмона. Он почему то избегал визитов сюда, а при встрече на
улице с родителями Нэнэ те притворялись, будто не знают его. И
сейчас он просто прошел мимо, как случайный прохожий, и отправился
к себе.
Солнечные блики играли и на ограде дома Нэнэ. Накануне вечером
Токитиро подсмотрел, как она зажигает лампу у себя в комнате,
и вернулся домой с радостью на сердце. Сейчас он вдруг подумал,
что личико Нэнэ белее цветов, обвивающих ограду.
Из кухни потянуло дымком. Токитиро искупался, переоделся в легкое
кимоно и вышел на улицу через садовую калитку. Тут его и встретил
молодой гонец с приказом. Токитиро поспешно вернулся домой, вновь
надел официальную одежду и стремглав помчался в дом Хаяси Садо,
где получил распоряжение следующего содержания: "Прибыть
в усадьбу крестьянина Докэ Сэйдзюро на дороге к западу от Киёсу
к часу Кролика".
Значит, Нобунага собирался путешествовать инкогнито, а Токитиро
должен стать одним из его спутников. Токитиро казалось, будто
он разгадал намерения Нобунаги, хотя на самом деле он ничего не
знал о них.
Он понимал, что ему предстоит долгая разлука с Нэнэ, и в его груди
бушевало желание полюбоваться ею при свете летней луны. По природе
своей он никогда не отказывался от задуманного. Жажда немедленно
увидеть девушку привела его к ее дому. И здесь, как озорной мальчишка,
Токитиро прильнул к забору, вглядываясь в окошко Нэнэ.
Матаэмон жил в квартале лучников, где все хорошо знали друг друга.
Услышав чьи то шаги, Токитиро испугался. Трусливое поведение,
конечно, постыдно, и Токитиро презирал бы любого, кто растерялся
бы в подобном положении. Сейчас, однако, ему было не до собственной
репутации.
Он был бы счастлив от единственного взгляда на Нэнэ. "Наверняка
она вымылась, а сейчас подкрашивается, - подумал он. - А может,
ужинает с родителями?"
Он три раза прошел мимо дома Нэнэ с независимым видом. Наступил
вечер, и на улице было пустынно. Позор, если кто нибудь окликнул
бы Токитиро в то время, когда он подглядывает из за забора. Он
бы потерял всякую надежду когда нибудь жениться на Нэнэ. Его соперник
Инутиё по доброй воле отказался от нее, и с тех пор Матаэмон серьезнее
относился к Токитиро. Токитиро положился на судьбу. И Нэнэ, и
ее мать, похоже, благоволили ему, но Матаэмон пока не сказал своего
слова.
Потянуло курениями от комаров. Из кухни донесся звон посуды. Верно,
за ужин еще не сели. "Ей приходится много работать",
- подумал Токитиро. В тусклом свете кухонной лампы Токитиро наконец
увидел ту, которой предстояло стать его женой. "Женщина,
такая как Нэнэ, наверняка будет содержать дом в порядке",
- решил он.
|